Трейлер фильма «Фабрика ничего» — и заметка Олега Горяинова об этом фильме:
На рубеже 60-70-х годов пролетарская тема в мировом кинематографе была одной из центральных. Картины вроде «Рабочий класс идет в рай» Петри составляли не только часть канона авторского кино, но и были востребованы широким зрителем. События «мая 68-го» во Франции, протестные движения в других странах оказались кульминационными и для истории кино, в рамках которой радикализм был неразрывно связан с поддержкой профсоюзных и рабочих движений. Однако полвека спустя эта тема стала во многом маргинальной, уступив место в новом политическом кино более популярным сюжетам о национальных, гендерных и прочих идентичностях, мигрантском вопросе, правах человека и т. п. Но экономический кризис 2008 года, болезненно сказавшийся, помимо прочих, и на европейском рабочем классе, во многом «коррумпированном» ранее действовавшей логикой государства всеобщего благосостояния, вернул эту тему на повестку дня. На что, пусть и не оперативно, отреагировали и в мире кино. Режиссёры, например, Стефан Бризе («Закон рынка», 2015), обратились к фигуре рабочего/безработного, незащищенность положения которого вернула драматический накал подобным сюжетам. И именно в Португалии, стране, где последствия кризиса дали о себе знать особенно сильно, тема эта нашла более чем продуктивное с кинематографической точки зрения переосмысление. Можно спорить о степени удачности похожего эксперимента у Мигеля Гомеша («Тысяча и одна ночь»), но несомненна важность попытки режиссёра вывести проблематику и формат политического кино на новый уровень. Его коллега Педру Пинью продолжает эту линию, и получается это у него, пожалуй, даже удачнее, чем у его более известного «камарада».
До «Фабрики» Пинью снимал полу-игровые полу-документальные работы о современной молодежи и мигрантах в рамках вполне конвенциональных кинематографических форм. Однако его новая работа – 3-часовой опус о работниках португальского завода, который владельцы приняли решение закрыть — представляет собой безумный коллаж из казалось бы взаимоисключающих художественных приёмов. Здесь и (псевдо)документальный рассказ о трудовых буднях, и история любви, и вариация на тему «кино в кино» со вторжением французских интеллектуалов, и даже мюзикл, в который неожиданно срывается фильм, не превращаясь при этом в пародию. Самое удивительное, что, несмотря на весь эклектизм, фильм не рассыпается на части, а монументальная продолжительность не утомляет во время просмотра. Как результат, «Фабрика ничто» – образец нового пролетарского кино, которое не повторяет, но изобретает другие способы «говорить» о болевых точках современности, не впадая в нравоучительный и гуманистический пафос.
Вопрос, который интересует Пинью, — как возможен критический жест посредством агитационного, политического кино, которое за прошедшие с «мая 68-го» годы себя дискредитировало, полностью вписавшись в фестивальный истеблишмент? Преимущественно отказавшись от годаровского радикализма «снимать кино политически», большинство современных кинематографистов оказались в тупике – всякий жест «против» успешно оборачивался культуриндустрией в свою пользу. В результате чего сам ярлык «политические кино» обрёл некоторую двусмысленность. На одной стороне остались экспериментаторы, ищущие новые формы (Жорж, Уилкерсон), на другой –мейнстримные герои вроде упомянутого Бризе, снимающие гуманистические фильмы «за всё хорошее против всего плохого». Первые преимущественно не интересны широкому зрителю в силу высоких эстетических требований, вторые — (практически) бесполезны в деле политического сопротивления в силу своего органичного присутствия на торжествах в «обществе спектакля». Поспешно было бы утверждать, что Пинью своим новым фильмом решил эту дилемму, но несомненно, что «Фабрика ничто» – тот редкий случай, когда радикальное, милитантное кино говорит со зрителем на языке ему понятном, не впадая в упрощения и идеализацию.
