Теперь о ММ:
Дед его был пекарь, а отца своего он не знал, в детстве мальчик много читал и был очень религиозен, ему даже доверяли быть муэдзином на минарете. В 14 он решил создавать собственную антиправительственную группу из знакомых подростков, его идеалом был тогда Че Гевара, а любимой темой – подлинный ислам это и есть настоящая социальная справедливость. Они тайно собирались в пустовавшей комнатке, проводили дискуссии, читали друг другу бунтарские стихи, притащили туда бог знает как попавший к ним множитель и печатали на нём свои листовки, а ночами расклеивали их по городу. Так прошло больше года, но ему хотелось большего. Нужны были деньги и оружие, чтобы расширить пространство борьбы. ММ убедил сверстников, что пора брать банк, но для этого сначала нужно напасть на полицейского и отнять у него пистолет, без которого банк не ограбить. Полицейский является добровольным инструментом неправедной системы и потому считается допустимой жертвой. План у ММ был такой – он вступает в драку со «свиньей», второй школьник бросается к ним и отстегивает у «свиньи» пистолет, а третий подросток бросает в стену «коктейль Молотова», чтобы никто не встрял в драку и не пришел «свинье» на подмогу, ну и вообще чтобы все посторонние убрались с этой улицы. Огонь – красиво! Но всё пошло не по плану. ММ бросился на полицейского и четыре раза ударил его ножом, потом сломалось лезвие, они сцепились. «Его крик до сих пор у меня в ушах, это такой странный звук, которого ни в одном фильме нет, ни на что не похоже» — будет гораздо позже вспоминать он. Второму парню не удалось отстегнуть у раненого полицейского пистолет. Более того, полицейский достал оружие и выстрелил ММ в живот. С «коктейлем Молотова» тоже ничего не вышло – бутылка выскользнула и бензин вылился из трясущихся рук третьего школьника. Схватив рукой рану на животе, ММ побежал в темноту, как и его товарищи. На одной из соседних улиц его схватили местные жители и, не смотря на то, что он выкрикивал революционные лозунги в пользу народа и против режима, сдали властям. Это было серьезным разочарованием ММ в простых людях, а точнее в их политических возможностях. В тюремной больнице его зашили, изъяли пулю из желудка и отправили в камеру. Должны были дать смертную казнь, но ему было всего 17, несовершеннолетний, казнить нельзя. В тюрьме у него был высокий авторитет – юный герой, подпольщик, ранен. Но авторитет не спасал его от пыток, прописанных тут всем политическим заключенным – их регулярно связывали и хлестали проводом по пяткам. Через четыре года в стране произошла революция и всех политических выпустили. Он узнал от друзей о незнакомой девушке-активистке, которая тоже была в подполье и готовила революцию и сразу же решил на ней жениться, пришел, сделал предложение, она согласилась, узнав о его прошлом. Устроился работать на радио (и жену устроил туда же), где ему приходилось рассказывать в том числе и о кино, но проблема была в том, что внутренняя религиозность не позволяла ему как следует критиковать местных режиссеров, хотя их фильмы ему совсем не нравились. И тогда он решил снимать сам, заняв денег на свой первый фильм. Вскоре он приобрел известность внутри страны и стал всеми обсуждаемым режиссером, а ещё через несколько лет ММ стал самым известным в мире мастером кино своей страны. Многие из тех, с кем он сидел, стали министрами или советниками нового правительства. Успех произошедшей революции в стране он прямо увязывал с тем, насколько антикапиталистическими окажутся её результаты. Оставаясь глубоко верующим, на социальном уровне он вдохновлялся коммунизмом и анархизмом, но конкретные левые отталкивали его своим атеизмом, которого он не мог принять. Его жена, которая помогала ему во всех киноделах, трагически погибла на пожаре и он женился на её сестре. Тот самый полицейский, которого он двадцать лет назад бил ножом, пришел к нему домой и сказал, что теперь его мечта – сняться в кино у самого известного режиссера страны. И ММ действительно снял вместе с бывшим полицейским фильм («Миг невинности», он же «Хлеб и роза»), в котором они реконструируют то самое подростковое нападение, а точнее показывают, почему ничего и никогда реконструировать не получится. Получив всемирную славу (ветви в Каннах, львы в Венеции и всё такое), он превратил свою семью (жену и дочерей) в единое кинопредприятие. Теперь они все снимали, писали сценарии, монтировали, а в конце решали, кто из них будет считаться автором в данном случае. Но выросла и его нежелательность в стране. «Революция не справилась с капитализмом и поэтому капитализм справится с революцией» — теперь открыто говорил он. Последнее, чем он занимался внутри страны – проблема афганских беженцев, которых там многие тысячи. Благодаря его активизму, афганским детям разрешили учиться в местных школах и государство этим реально занялось. После этого он вынужден был уехать и работать в Пакистане, Индии, Таджикистане. Потом перебрался в Европу. На родине его заочно приговорили к тюремному сроку. «Нашей стране не помешала бы ещё одна революция» — ответил на это ММ. Как только он начал зарабатывать на своих фильмах серьезные деньги, сразу же принял собственный экономический кодекс – делить все доходы натрое. Первую треть оставлять себе и семье. Вторую треть вкладывать в следующие фильмы. И оставшуюся треть пускать в социальную деятельность – оплачивать операции искалеченным войной детям, строить школы для курдов, покупать дома бездомным, живущим на улицах по всему свету, оплачивать образование девушкам, вынужденным заниматься проституцией. ММ не доверяет никаким благотворительным организациям, его киносемья всё организует и контролирует сама, это так же важно, как делать фильмы. Иранское общество (а не только государство) он критикует теперь за слепой фанатизм, патриархальный сексизм и влюбленность в лидеров (не важно, в каких). «Ребенком я хотел спасти всё человечество, подростком – свою страну, а сейчас – только самого себя» — признается режиссер. И ещё он говорит: «Сначала я идеализировал верующих, потом я идеализировал бедных, позже я понял, что плохих и хороших людей вообще не бывает». Последний его (на наст. момент) фильм (2014) снова о революции и свергнутом диктаторе. Почти в каждом своем фильме он меняет стилистику, за что его иногда называют «иранским Феллини». Некоторые его фильмы я считаю настоящими шедеврами и они уже много лет держатся очень высоко в моем личном кинорейтинге. «Миг невинности (Хлеб и роза)» и «Габбех» прежде всего. А из работ его дочерей – «Школьные доски» и «Бог создает и разрушает» (новелла для сборника «11 сентября») Самиры Махмальбаф и «Будда рухнул от стыда» Ханы Махмальбаф. Но у себя в «Синемарксизме» мы, конечно, показывали отрывок из его «Крика муравьев», потому что он больше всего подходит по теме и формату.
