Филипп Кобер — Стихи Луи Арагона «Гимн» и «Ответ якобинцам» (на французском)

Выступление актёра Филиппа Кобера на французском, он читает крайне большевицкие стихи Луи Арагона: «Гимн» и «Ответ якобинцам», которые вышли в сборнике «Ура, Урал!» в 1934 году.

Гимн

Они вернули человека на землю.
Они сказали: «Все будут сыты».
И все будут сыты.

Они швырнули небо на землю.
Они сказали: «Погибнут боги».
И боги погибнут.

Они перестраивать стали землю.
Они сказали: «День будет ясным»
И день будет ясным.

Они насквозь просверлили землю.
Они сказали: «Прорвётся пламя».
И пламя прорвётся.

Хозяевам жизни, делившим землю,
они сказали: «Вы прочь уйдете».
И прочь вы уйдете.

В руки свои они взяли землю.
Они сказали: «Не будет мрака».
И мрака не будет.

Слава льющему свет на землю
яркому солнце большевиков!
И слава большевикам!

Ответ якобинцам

Вперед, отечества сыны!
Но скажите мне, что имеет общего
отечество с тем, как мир поделили
между кем-то и огромной толпой бедняков,
которые, впрочем, поют здесь по-русски.
Вставай, трудящийся люд!
ДЕНЬ СЛАВЫ НАСТАЛ.
Но ты теперь, Слава, молчи!
Речь идёт о славе другой, об уличной славе,
когда от пулемётных атак
так-так —
дрожит тротуар,
когда речь идёт о жизни твоей и моей
и о гибели наших врагов, потому что смиренью людей
конец наступил
и потому что мы, неимущие, — сила.
Зазвенела коса, и зубами
мы вцепимся в сталь, и своими руками
перебьём пулеметный расчёт, и сами
смерть натравим на смерть, а их песню — на тех, кто поёт.

Вперед, отечества сыны!
(На чём я остановился?)
Против нас — тирания
подняла свой кровавый стяг.

Ах, как жаль, в самом деле, как жаль,
что у тирании греческий нос
и к тому ж не хватает ноги
и что у демократии этой
тоже
поднят кровавый стяг.
Слышите? В наших селеньях
свирепые воют солдаты.
И в наших городах,
и в их городах —
Посмотрите на полицейских, жандармов, шпионов,
посмотрите на маменькиных сынков, что давно научились
играть с дубинкою и револьвером
в ожидании забастовок.
Вы видите их в предместьях?
Вы видите их на дворах заводских,
на мосту, или около стратегических пунктов Парижа,
или около гневного горла метро? Повсюду
эти люди Капитала с бычьими нервами
следят, чтобы не было ни скандала, ни бунта
в бордели, где Пролетариат обязан
продавать себя, словно публичная девка.
Посмотрите на сутенеров в белых перчатках —
они улыбаются под охраною конногвардейцев,
украшенных касками.

Они идут, чтобы смерти предать
наших сыновей и наших подруг.
Вспомни про семьдесят первый год
и про зонтики их истерических жён,
которые выкалывали глаза коммунарам
на прекрасных мостовых Версаля.
Вспомни, как с западной стороны солдатня входила,
вспомни о Париже, похожем на огромное решето,
вспомни о майской бойне, когда трупы гнили
и раздавались пьяные крики убийства,
вспомни о свисте, звучавшем на кладбище Пер-Лашез.
Могила готова, и ребёнок падает
рядом с матерью. Это тоже
одна из знакомых тебе Мерсельез.
Это Марсельеза солдат Фурмье,
это Марсельеза солдат Дравейля,
Марсельеза колониальных захватов,
Марсельеза «Комите де Форж»,
Марсельеза социал-демократов,
Марсельеза и опять Марсельеза!
Шапку долой, когда звучит
Марсельеза.
Шапку долой,
и надень этот шлем,
и винтовку возьми,
чтобы жить научиться
с Марсельезою рядом четыре года
там, где ноги твои утопают в дерьме
и кровь засыхает на морде.
Марсельеза Шарлеруа,
Дарданелл Марсельеза,
Марсельеза Вердена,
Шмен-де-Дам Марсельеза.

Я приветствую здесь
тех, кто восстал в Шмен-де-Дам
в тысяча девятьсот семнадцатом.
Я приветствую здесь
тех, кто с криком из грязи поднялся
и оружие своё повернул
в сторону Марсельезы,
и кто сказал: «Огонь
против них,
ведь они ещё живы».

Я приветствую здесь
рабочих из Сент-Этьена,
которые ложились на рельсы,
чтобы остановить поезда,
везущие людей, снаряды, кокарды и песни
и давившие рабочих, что лежали на рельсах.

Я приветствую здесь
Пролетариат, поднявшийся против войны,
чтобы превратить войну
в Революцию.

Я приветствую здесь
Интернационал, наступающий на Марсельезу.
Уступи дорогу ему, Марсельеза,
потому что осень твоя наступила,
потому что последние звуки твои
тонут в Октябрьском громе.

К оружию, граждане!
Кто говорит? Генералы, купцы и полиция!
Стройтесь в ряды.
Мы знаем, жандармы, вас.
Идём же, идём — Хорошо, пусть они идут.
Мы ждём их, товарищи, ждём.
Крестьяне, рабочие, труженики,
это на вас и на нас
войною они идут.
Будем едины! Для нашей громады
им даже не хватит патронов.
Мы можем захватить арсеналы
и оружейные мастерские.
Будем едины! Врагам не давайте пощады:
они возвратятся, силы свои удвоив.
Помните ль вы, как убили они Сабатье?
Будем едины! Смотрите, вот они, вот!
Что там поёт полицейская мразь?
Пусть нечистая кровь
прольётся на борозды наши.
А ну, посмотри, чья кровь краснее —
кровь буржуев или кровь рабочих.

Вставай,
трудящийся люд!
Вставай,
проклятьем заклейменный!

(Перевод Михаила Кудинова)

Первоисточник

2
1