Да, этот фильм стоит того, чтобы о нем писать, говорить и думать какое-то время:
«Его холодная сторона — предмет литературного первоисточника фильма, документальной книги Джессики Брудер «Страна кочевников: выживание в Америке в XXI веке» о новой разновидности прекариата, породившей на Amazon специальную программу сезонного найма Camper Force.
В нее вовлечены в основном старики, перемещающиеся из штата в штат, не имея средств на баснословную аренду жилья, с перспективой скудной пенсии, которая показалась бы целым состоянием нищему российскому пенсионеру и на которую не выжить в США. Подобно бродячим ремесленникам средних веков, они направляются туда, где есть заказ и востребована рабочая сила, а наниматели дополнительно оплачивают стоянку трейлеров.
При отсутствии постоянной работы новые кочевники вкалывают на сортировке свеклы и обслуживании развлекательных комплексов летом, теряют последнее здоровье на складах империи Amazon под Рождество.
Вместо злободневного видеоэссе о белых мигрантах и о том, как меняется понятие «рабочий» в современном мире глобального сверхкапитала и сверхгибкой экономики, Чжао переводит взгляд на непоправимое, на то, что оно делает с людьми. Этот едва ли предсказуемый твист — главное достоинство фильма. В повествовании, как будто выбравшем накатанную колею прогрессивного кино о проблемах общества, о страстях экономики, о бесправии и о заботах малых мира сего, Чжао допускает утечку социального, и фильм преображается.
Под вербатимом, под тонкой пленкой социального у Хлои Чжао — сонет Шекспира и гул непоправимого, с которым предстоит жить, реальность разлуки и того, что исчезая, начинает существовать для оставшихся даже в большем объеме.
Перед Ферн не расстилаются романтические хайвеи свободы, дороги надежды или шоссе в никуда. Никто из ее собеседников не соблазнен иллюзией, будто, управляя автомобилем, можно рулить собственной жизнью. Так же легко Хлоя Чжао избегает соблазнов эзотерики и субкультурой дешевки.
Хлоя Чжао обращается к рефлексии социума через предельно личное в подлинных монологах реальных людей, не знающих и, кажется, не желающих оседлости, полных боли, в сравнение с которой не идут никакие материальные тяготы, — таковы Свонки, Боб, Линда, исполнившие в фильме самих себя, Ферн и ее отец, говоривший, что ты жив, пока о тебе помнят. Остальное договаривают пространство, его ветер и свет. Умершие воскресают покамест в нас. Малые становятся великими, когда их слышат. И кроткие наследуют землю, а не одну только дрожь. Это похоже на политическое высказывание на языке, не свойственном манифестам, скорее — Шекспиру.»
https://seance.ru/articles/nomadland/
