Вот глава из новой книги Алексея Цветкова как раз об этом сериале
Секс и внешняя угроза. Серии 1 – 2
7 ноября 2017 у нас важная историческая дата. 138 лет герою сериала, который стартовал в этот день на «Первом канале». Не каждый сам себе на день рождения подарит революцию.
Немного демонический «наркомвоенмор» с железным громом катится сквозь мировую историю на своем эффектном и тоже несколько «адском» бронепоезде, казнит и милует, общается с призраками и создает поучительный образ излишне амбициозного человека эпохи модерна, с неизбежностью впавшего в искус провозгласить себя демиургом принципиально нового мира с новой моралью.
В первой порции показанного две главные фразы: «Это как секс, нет, это и есть секс!» — объясняет аморальный Парвус про революционное лидерство и «Сколько, по-вашему, нужно денег, чтобы развалить Россию с помощью революции?» — спрашивает у беспринципного Парвуса условный «немец», всё время занятый дрессировкой своего холеного дога. Хватит ли одного миллиона марок?
Две эти фразы исчерпывают моральный код современной государственной пропаганды: не допустить в стране разнузданной оргии и спасти страну от политического влияния агентов Запада, который мечтает взорвать наше отечество изнутри. В любые времена две эти задачи оставались главными – подразумевается в нынешней версии патриотического воспитания.
Именно Парвус в первых сериях самый загадочный и «движущий судьбу героя» персонаж. Он занят раскруткой революционера как звезды. Важно всё: одежда, манеры, речь, женщина. Парвус – рука (железная, но в бархатной перчатке) пресловутой «закулисы», вечно умышляющей против нас и использующей амбициозных евреев в своих антироссийских целях.
Троцкий идёт сквозь блоковскую (из «Двенадцати») мировую метель на паровозный зов, чтобы очнуться на «празднике смерти» в Мексике (привет Эйзенштейну!). Но сначала у него будет секс в бронепоезде с экзальтированной декаденткой, которую заводит близость смерти и оружие. А сразу после секса речь перед солдатами и расстрелы каждого десятого. В действительности «валькирия революции» Лариса Рейснер была в тот момент отнюдь не дамой в песце, а комиссаром разведотряда и про неё Всеволод Вишневский написал «Оптимистическую трагедию». Монструозный бронепоезд Троцкого словно выкатился из «Рельсов» киберпанка Мьевиля. Поездов в фильме вообще много. На одном из них Троцкий едет в Вену спорить с Фрейдом. Стук паровозных колес задает сексуальный ритм всего действия.
Сериальный Фрейд несет водевильную ахинею, не имеющую ничего общего с психоанализом и Троцкий на неё так же водевильно реагирует. В реальности они вообще не встречались, но в Вене Троцкий много общался с учеником Фрейда Адлером и о психоанализе уважительно говорил, что тот приподнял крышку над колодцем бессознательного.
Рассуждения сериального Троцкого о «женской» природе толпы, которой нужно овладеть для её же счастья, скорее подходят Гитлеру и Геббельсу. Исторический Троцкий всегда, рассуждая о массах, исходил из того, к каким классам и группам они относятся, в чем состоит их экономический интерес и насколько они способны этот интерес политически артикулировать.
Революция как лучший способ сублимации. Условный «Фрейд» поражен зрачками условного «Троцкого» и видит в нём готового «маниака».
Когда начинается слепящая тьма, дым, паутина, скорпионы, бешенный монтаж и призраки, сквозь которых проходят пули – это нам напоминают, что у сериала тот же оператор и продюсер, что и у подзабытых «Дозоров».
Полезно сравнивать с запущенным параллельно немецким сериалом «Вавилон Берлин», снятым по романам Фолькера Кутчера. Там марксистская инверсия обыденных символов проявляет себя в полной мере – золотые слитки, адресованные Троцкому, вокруг которых движется детективный сюжет, оказываются в своей основе углем, топливом, движущим поезд, а цистерна, ёмкость, техническое средство производства наоборот оказывается подлинной ценностью, скрытым золотом, замаскированным источником богатства. Нужное всем золото это всего лишь «позолоченный уголь». Золотая краска, покрывающая топливные брикеты и есть знак стоимости, добавленный к ископаемому продукту и создающий его рыночную цену.
Если вы действительно хотите что-то понять в происходящем, наберите в искалке слова «фрейдомарксизм», «второй съезд РСДРП», «перманентная революция».
Сверхлюди, евреи и кролики. Серии 3 – 4.
Главная тема следующих двух серий – еврейская. Антисемитизмом буквально пронизан весь народ снизу доверху, и тот, что за революцию и тот, что против. Теперь это важнейшее объяснение конфликта Троцкого со старым миром.
Кроме того, он борется с тенью отца, которому хочет что-то доказать. Классическая библейская тема.
Двойственность героя была заявлена ещё до премьеры через игру в доброго и злого продюсера. Эрнст видит в Троцком романтическую фигуру, рок-звезду, версию ницшеанского сверхчеловека, проживающего уникальную жизнь, а Цекало видит тирана, опьяненного властью и действующего «гестаповскими методами».
В любом случае «Совет это жалкая кучка импотентов», толпа ничего не решает, вся классовая война и политэкономия остаются за кадром. Дана история о конфликте цивилизаций и судьбе пассионарных харизматиков. Семья тоже немного значит и становится условной в «треугольниках», с Фридой ли, с революционным ли матросом Маркиным, которым легко пожертвовать.
Троцкий выступает у ног эрмитажных Атлантов (Парвус ему суфлирует), про которых ещё Набоков писал, что для тогдашних петербургских гимназистов они были наглядной метафорой угнетенных классов, держащих на своих плечах всю социальную вселенную.
Его готовят на роль «сакральной жертвы», но он сделает себя «сакральным божеством» (а мобилизующей жертвой в той ситуации окажется Бауман, убитый черносотенцем).
Православные кладбищенские кресты горят в топке бронепоезда, мчащегося в коммуну. На транспаранте про отречение от старого мира именно пентаграмма, а не просто звезда.
Лежали ли трупы в январе 1905 прямо на Сенатской? Публиковались ли в «Искре» фотографии? Участвовал ли Сталин в экспроприациях? – исторически придирчивый зритель задаст немало вопросов, но всё это уже не важно.
Никто не бросал красных флагов на землю, разочарованно уходя с революционных митингов в 1905. У Троцкого не было особого ящика с «личными» часами, чтобы проделывать один и тот же популистский трюк с награждением красноармейца.
Провоцируя дотошных историков, достоверностью весело жертвуют ради идеологии и доходчивого символизма, но для сериала это скорее ожидаемо.
Всякая достоверность окончательно закончилась и началась актуальная политика про возможность «майдана» в столице. Тоже самое делает Михаил Зыгарь в своей недавней книге «Империя должна умереть», где буквально сопоставляет тогдашних персон и нынешних в стиле «вообще же ничего не изменилось!».
«Жил я в ваших Европах, свободы там не больше, чем в царской России» или «я не верю американской прессе, но должен знать, как именно она морочит тамошнего обывателя» — убедительно говорит Троцкий и сразу делается ясно, что актуальной идеологии будет больше, чем точных исторических реконструкций.
Послушный телезритель без труда извлечет несложную мораль из этой драмы – идеализм революционеров стоит обществу дороже цинизма правящих чиновников.
Главный герой третьей серии – белый кролик. Ведь все мы знаем, зачем нужны белые кролики? Фокусник достает их из шляпы, чтобы морочить нас. На этом держится мир. Кролик это наши иллюзии. За ним следовала Алиса в воображаемую страну. Про него пела группа «Jefferson Airplane». Революционер убивает кролика, чтобы приготовить еду. И в этом его главная жестокость. Он лишает нас иллюзий насчет системы, частью которой мы являемся. А мы не можем без них. Нам нужен фокус с кроликом, необъяснимо извлекаемым из цилиндра капиталиста. Поэтому мы привычно прощаем действующей власти то, чего никогда не простим революционеру. Мы не можем убить кролика, его милота примиряет нас с уродливой и безжалостной правдой нашей жизни.
Поэтому уж лучше Столыпин с царем, засылающие снайперов в митингующую толпу, чтобы сорвать красный «майдан» в столице, чем Парвус с Троцким, налаживающие нелегальное изготовление наганов.
Если вы хотите мыслить сложнее, наберите в искалке «общество спектакля», «Петербургский совет», «теория империализма».
Ленин ни при чем! Серии 5 – 6
Одна из задач сериала – решить проблему Ленина. Не может быть один и тот же человек и строителем нового «советского царства», спящим в мавзолее вечным сном (сохраняя при этом внушительный народный рейтинг) и окончательным разрушителем «России, которую мы потеряли». Для массового сознания это слишком парадоксально. Массовое сознание не выносит диалектики.
Нужен кто-то, желательно «той самой» национальности, кого Ленин называл «политической проституткой». Вообще-то Ленин называл так Каутского, а не Троцкого, но кому нужны теперь эти уточнения?
Троцкий подходит на роль одаренного разрушителя идеально – тиран он или кумир в черной коже и с экзальтированными фанатками, но именно в нём сгустилась вся антидержавность революции.
Ленин и Троцкий – оба сверхлюди, часто посылающие друг друга «вон!» и «к черту!», но Лев Давидович делает революцию практически в одиночку, просто прикладывая всесильные пальцы к карте Петрограда в нужных местах. В реальной истории, о которой я здесь зачем-то всё время вспоминаю, никакой революции в октябре не было бы не только без Ленина, но и без эсеров с анархистами, каковые вообще не упоминаются, чтобы не отвлекать зрителя непонятными словами.
Троцкий — парадоксалист, заявивший на брестских переговорах: «войны не вести, но и мира не подписывать». Чуть позже он скажет ещё более парадоксальную фразу – строить социализм в одной стране можно, но построить его в одной стране нельзя.
Богема (глазами Фриды) завидует седому революционеру, ведь он делал то, что авангардные художники могут только изображать. В Мексику к нему даже приезжал Бретон, лидер сюрреалистов, читал Троцкому поэму «Магнитные поля» и после этой встречи перевербовал почти всю парижскую богему из сталинистов в троцкисты.
Во время лекции Троцкий ходит ногами по дворцовому столу, как Че Гевара когда-то сел на гранитный парапет Мавзолея, чем навсегда шокировал советскую номенклатуру. Трикстер революции не играет ПО правилам, он играет С правилами.
Традиционная семья вновь не совместима с революционером, но уже не через открытый адюльтер, смешной грешок, но через детей, которых Троцкий оставляет на съедение хищному сфинксу революции, и вот это уже настоящий грех, делающий героя чужим. У предполагаемого зрителя уровень доверия и взаимопомощи вряд ли выходит за пределы семьи. Семья – единственная общность, в интересах которой обычный россиянин предположительно готов бороться. Отсутствие более широких уровней солидарности и превращает население в политический пластилин.
Осмысленнее всего в этой порции сериала выглядят рекламные паузы, только они дают нам по-настоящему драматический контраст с героем.
Реклама немецких и японских авто, умных банковских карт, статусных часов, кредитов для путешествий и новейших телевизоров, по которым вы снова посмотрите всю эту рекламу. Вот настоящее возражение и опровержение того, во что верил Троцкий сотоварищи.
Особенно к селу гениальный в своей лаконичности полуминутный ролик об изобретении лучшей шоколадки, описывающий историю Запада в последние полвека. В 1960-х на классическом индустриальном производстве происходит бунтарский взрыв, перерастающий в непредсказуемый карнавал. Все прежние правила и должности забыты, оргия и революция, очки менеджера тонут в шоколаде, праздник непослушания смешивает прежде никогда не соединявшиеся ингредиенты. Это может кончиться чем угодно. Никто не знает, чем. Роллинг Стоунз — Годар — Вудсток — Сорбонна. Но вот появляется Большой Босс. Он владелец производства и продукта. Выше него никого нет. Что же он скажет? Накажет всех? Уволит? Вернет как было? Чем кончится молодежная революция? Перерастет в гражданскую войну? Босс не торопится. Он понимает всю серьезность ситуации. Пробует, что из этого получилось. Ему нравится новый яркий хаос. Из хаоса возник новый товар для нового потребителя. Мир шагнул из скучного индустриального капитализма в постиндустриальный и постмодернистский. Капитализм оставил иерархическую фордистскую структуру и развил сетевую форму организации, основанную на инициативе и автономии служащих на своих рабочих местах. Система перезагружена. Так родился шоколадный батончик «Пикник». Новый порядок из контркультурного хаоса. Буквально, харизматичный лидер восстания в последний момент закрывает Большого Босса от летящего в него психоделического потока (направленной «оргонной энергии» по Вильгельму Райху?) и из этой защиты возникает товар нового поколения. Важно, что первоначальной причиной бунта становится не классовая (или ещё какая-то) сегрегация, но выход сексуальной энергии наружу. Девушка слишком откровенно смотрит на парня, он роняет то, что ему положено нести и весь конвейер летит к черту. Это, конечно, чисто либеральное понимание «бунта 1960-х», двигателем которых в этой версии была сексуальность, просившаяся наружу и потребность в творческом самовыражении угнетенных. Про это даже был целый фильм «Плезантвиль».
Если вы хотите понимать больше, наберите в искалке: «Государство и революция», «первый Совнарком», «ложное сознание».
Интеллигенция, террор и Библия. Серии 7 – 8
Главные темы финальных серий – запуск машины систематического террора и избавление от интеллигенции.
Теперь Троцкий — идеократ, который не различает личного и общего и крутит государственную мясорубку, скармливая ей конкурентов. Он следит за их расстрелами ночью прямо из своего окна.
Но (под влияниям Горького) милует интеллигентов и отправляет их из красной страны на «философском пароходе». Они близки ему по психотипу, ведь когда-то и он был всего лишь эмигрантским интеллектуалом из венского кафе «Централь», а после, в своем стимпанковском бронепоезде читал Пруста и другие новинки французской литературы, чтобы освежить мозг между военными решениями.
В действительности, «пароход философов» был симметричным ответом на американский «красный ковчег» — из США в Россию выслали тогда 250 самых опасных и заметных социалистов.
Вообще, единственный, кто в сериале морально безупречен — философ Ильин. Он бесстрашно выносит Троцкому окончательный приговор и гордо отбывает. Реальный Ильин в Европе поддержит фашистское движение и приход Гитлера к власти.
Предполагаемому зрителю предложено ассоциировать себя с интервьюером Джексоном, который уважает Сталина как «творца Империи», ведет с Троцким библейские разговоры и держится за старую семейную мораль. Он немного пижонски одевается, ловит революционера на несоответствиях самой банальной логике и отказывается понимать парадоксы исторической диалектики.
Слегка подсахаренный портрет послушного потребителя власти. Он здесь, чтобы разобраться в революции и убить Троцкого, ибо условному «обывателю» невыносимо тесно находиться в одной вселенной с не менее условным «сверхчеловеком».
Впрочем, никакого убийства нам не покажут. Мертвого или раненного Троцкого не будет в кадре. Это выглядит скорее как отказ предполагаемого зрителя от логики революции и наше безвозвратное расставание с ней. Последний ритуал исторического жертвоприношения. Троцкий остается режиссером своей жизни вплоть до финальной её секунды и добровольно превращается в миф о супергерое.
В воздухе на пару секунд проносится кровавое кружево, нечто среднее между огнем и флагом.
А потом революционер просто исчезает, сливается с блоковской метелью, чтобы создать идеально белый фон для глубокомысленной библейской цитаты. Когда не знаешь, что сказать, просто цитируй Писание.
Реальный Меркадер, испанский агент НКВД, отсидел за убийство 20 лет, вышел, получил звание героя Советского Союза и квартиру в Москве, где и прожил до 1978. Похоронен на Кунцевском кладбище. Главной же причиной убийства была попытка Троцкого создать альтернативный «Интернационал», который не подчинялся бы Сталину и превратил бы мировую войну в мировую революцию.
В сериале «прозрачный» грим, сквозь который слишком видны актёры, но это намеренно — Хабенский и Стычкин сегодня нам интереснее Троцкого и Ленина.
Уместно пафосная музыка неожиданно точно передает щемящее чувство давно остывшей эпохи великой революции.
Здесь у нас сто лет назад происходило нечто, от чего в итоге зависела судьба и облик всего мира. «Солнце останавливали словом и словом разрушали города». Здесь практически решался вопрос о смысле и ценности человечества и о том, в каких единицах будет отныне измеряться эта общая ценность и этот исторический смысл.
Нам, людям лилипутских времен, живущим на периферии мирового капитализма, почти невозможно такое себе представить. И мы должны этому радоваться. Наверное.
Если верить сериалу, историю вершат «сверхлюди», а не мы, которые смотрят её потом, через сто лет, по телевизору.
В этом смысле вспоминается Троцкий из ностальгического фильма Алена Рене «Ставиский». Там он как раз титан эпохи модерна, уходящий тип, каких больше не делают.
Главный антипод Троцкого показан как примитивный полевой командир с Кавказа, которого вовремя не остановили.
Поумневший после смерти Ленин признается: «мы ослепли от книг» и сообщает, что всё зло скорее всего от них.
Создатели сериала, похоже, думают, что вольно экранизировали отдельные места из «Моей жизни» Троцкого, которые показались им самыми фактурными, но у них получилась экранизация идеологии министра Мединского с его «исторической Россией», тысячелетним царством, которое шло своей особой дорогой от хорошего к лучшему не смотря на все происки иностранных завистников и убирая с пути всех дерзновенных «сверхчеловеков».
Если вы хотите понять в этом больше, наберите в искалке: «советский термидор», «троцкизм», «деформированное рабочее государство».
