Про «Серебряные коньки» ещё раз. Раз уж этот фильм теперь лидирует в отечественном прокате.
Да, это плоская и яркая рождественская фильма про первую любовь в Петербурге в 1900 году.
Да, это демонстративным образом местная версия «Титаника», потому что и любовь там межклассовая и героиня, склонная к науке и феминизму и сюжетный расклад тот же — её хотят выгодно выдать замуж, а она хочет учиться у Менделеева, заниматься химией и целоваться с симпатичным и дерзким деклассированным мальчиком, у которого ничего нет.
Да, там полно нарочитых и не очень киноцитат из всем известной классики, от «Банд Нью-Йорка» до тарантиновской шутки с часами (на этот раз это часы обреченной Марии-Антуанетты).
Но! там есть и прямо интересное для нас, синемарксистов. Кроме общих черт классового неравенства, которые как бы анонсируют близкую революцию (она потрясет страну через 5 лет после событий фильма) и кроме шуток о повсеместной коррупции, имитационной модернизации и выгодных откатах, там есть и банда марксистов-экспроприаторов, в которых призрак грядущей революции наглядно воплощен.
Экспроприаторы на коньках ловко и артистично избавляют буржуа от их нечестных денег и драгоценностей. Их лидер — немного демонический харизмат говорит фразами из революционных брошюр, готов при необходимости выстрелить в полицейского и дарит главной героине «Капитал». Позже её отец (министр царского правительства) возмущенно сожжет этот подарок в камине, предупреждая: «Ты даже не представляешь себе, какой пожар может разгореться от таких книг!».
Лидер идейных щипачей, оправдывающих своё занятие марксистской логикой и повсеместным классовым неравенством, с одной стороны напоминает фигуру Нечаева, как его изображают в постсоветских книгах — обаятельный и дерзкий нигилист за пределами добра и зла, видящий в криминальном поведении залог грядущей революции и обрушение системы и верящий в круговую поруку внутри своей «пятерки» товарищей. Российскую власть он рассчитывает заменить «народными советами».
Но если вернуться к киноцитатам, то самый близкий к этому идейному социальному бандиту экранный портрет это конечно Алекс ДеЛардж из «Заводного апельсина» Кубрика и его по своему элегантная банда. В отдельных сценах пластика отъявленных парней из «Заводного апельсина» повторяется прямо. Ну и для непонятливых в «Коньках» лидера банды тоже зовут Алекс. Только тут вместо бара «Корова» у них другое злачное заведение (в котором так же веселятся, как в «Титанике» на нижней палубе), а тайный штаб банды скрыт на корабле, никуда не плывущем и намертво вмерзшим в российский лёд. Корабль так и не поплывет, но сгорит.
В общем, лидер марксиствующих налетчиков — самый интересный и неоднозначный из героев фильма. Алекс обаятелен, уверен в себе, презирает систему, умеет убеждать, читал «Капитал», рассчитывает на революцию, не вернется к норме и с самого начала фильма понятно, что он обречен — с точки зрения студии Никиты Михалкова, сделавшей эту рождественскую сказку для россиян. В образе Алекса гордыня и своеволие неотличимы от политической критики и презрения к российскому капитализму.
В сказке есть всё, что нужно по жанровым ожиданиям, а главное — волшебные коньки, которые спасут главного героя в решающий момент, намекая на прямое вмешательство бога в судьбу.
В целом главный герой этой истории Матвей не очень интересный реформист — к марксистским налетчикам примыкает временно (став жертвой произвола менеджера и сословных привилегий, перегородивших ему дорогу в буквальном смысле). «Перераспределенные» деньги в итоге возвращает, поняв, что его несчастный отец был прав и на «нечестных» деньгах нельзя построить счастья.
По классовому вопросу он придерживается соглашательских иллюзий — «мы должны друг в друге увидеть лучшее» и по итогам приключений у него такой жизненный план — замутить с представительницей аристократии и свалить вместе с ней в просвещенную Европу в тот день, когда она по-настоящему взбунтуется против своей консервативной семьи.
Что касается героини, то она воплощает идеальный образ феминистки тех лет. И побеждает в конце. Ей помогает добрый ученый Менделеев. Теперь это её мир, который улучшит наука и Просвещение.
Есть правда в итоговом хеппи-энде горьковатая ирония — всё это классовое замирение, гендерное выравнивание, счастливое избавление от эксцессов, семейное взаимопонимание и новая мудрая Россия предстают перед нами в финальных кадрах в 1905 году. То есть зритель не может не знать, что буквально через несколько недель (каток = зима) империя треснет по шву в революционной судороге.
Но это уже за пределами жанра. То есть в целом фильм с такой кадетской моралью — умеренный реформизм, классовые уступки друг другу, мирное сосуществование разных стилей жизни в модернизированной России времен условной и пресловутой французской булки. Что, кстати, не так уж плохо для студии Михалкова по нашим временам и напоминает финальной моралью их давние экранизации б.акунинских детективов про конструктивного либерала и в меру патриотичного детектива Фандорина.
И да, самое глупое, что можно сделать, учитывая условность и сказочность фильма, это искать в истории прототипов персонажей. И всё же мы не удержимся и скажем, что самый вероятный из кандидатов в отцы главной героини — министр Сипягин (ну они же там обсуждают: вводить полицейские дубинки для разгона смутьянов на европейский манер или можно по старинке и шашками обойтись) никак не мог в реальной России способствовать счастливой развязке сюжета «через четыре года» т.к. его застрелили дерзкие народные мстители из боевой организации эсеров ещё в 1903. На то она и волшебная сила кино, чтобы воскрешать мертвых и решать социальные конфликты без революционных взрывов.
Откуда вообще в этой истории, похожей на праздничную коробку конфет под ёлкой, взялись «марксисты» и идейные критики частной собственности? Почему банда щипачей на коньках не могла остаться просто бандой, без политики?
Ещё одно неблагодарное занятие — объяснять особенности фильма через личные обстоятельства и историю семьи режиссера. Но и тут не удержимся. Автоматически вспоминается, что родители режиссера — американские ученые-марксисты Локшин, которых в США преследовало и травило ФБР из-за их коммунистической активности и которые получили в итоге политическое убежище в СССР в 1986 году.
Если бы у нас было столько же денег, сколько у студии Михалкова, мы выделили бы нужный бюджет режиссеру Михаилу Локшину, чтобы он снял отдельное кино про марксистскую банду на коньках, судьбу каждого из её героев и их связь с профессиональными революционерами и политическим подпольем. И это была бы совсем другая лав стори.
