Интересное интервью с актером массовки из фильма «Лето»: Вообще, это очень по синемарксистски, делать интервью с актерами массовки, осветителями, водителями и гримерами из известных фильмов, а не со звездами, про которых в любом случае напишут глянцевые журналы и мейнстримовые медиа:
8 мая открылся долгожданный кинематографический смотр в Каннах. Этот фестиваль интересен российскому зрителю по нескольким причинам: в состав жюри вошли Андрей Звягинцев и Кантемир Балагов (последний — в жюри программы «Особый взгляд»), и в основной программе мероприятия заявлен новый фильм Кирилла Серебренникова «Лето», посвящённый Виктору Цою и ленинградскому рок-клубу 80-х. Мне удалось побеседовать с одним из участников съёмок этого фильма: Александр Матлин, студент-магистр Института Истории СПбГУ, был частью массовки в подчинении у съёмочной группы. Представляю Вам, дорогие читатели, любопытный взгляд изнутри на создание картины и работу команды одного из известнейших отечественных режиссёров.
Дилетант у Экрана (далее — ДЭ): Как Вы попали на съёмочную площадку фильма «Лето»?
Александр Матлин (далее — АМ): Дело было в самом начале августа 2017 года. Нервотрёпка с поступлением в магистратуру и абсолютное отсутствие средств к существованию. Сижу, грущу и вдруг вижу — предложение по работе выскочило в какой-то группе в Вконтакте типа «быстрые лёгкие деньги»: съёмки в массовых сценах в фильме про Виктора Цоя. Почему бы и нет, подумал я. Так я попал на киностудию «Хайпмедиа».
ДЭ: До этого уже был опыт съёмок в такого рода фильмах?
АМ: Да, при схожих финансовых обстоятельствах я как-то раз оказался на Ленфильме на съёмках какого-то очередного сериала про войну, в котором играла Мария Кожевникова. Помню, к нам пришли и сказали тогда: ни в коем случае к ней не подходить и не задавать никаких вопросов, ведь она депутат Государственной Думы. Я особо и не горел желанием. Я тогда провёл весь день в беседах со старичком-алкоголиком, которому не хватало денег на опохмел и который рассказывал истории про Сталина.
ДЭ: Какова была Ваша мини-роль, может быть какой-то запоминающийся образ?
АМ: Я участвовал в съёмках нескольких эпизодов, действие которых происходит в Ленинградском Рок-Клубе в 1981 году. Образ у меня был Ленинградского неформала эпохи позднего Брежнева. Впрочем, не очень радикального: длинные волосы, кеды, яркая одежда, круглые очки.
ДЭ: Что показалось наиболее интересным на съёмках? Может, какие-нибудь особенности работы режиссёра с массовкой?
АМ: Съёмки происходили с 1 по 4 августа в Кронштадте. Режиссёру удалось договориться с каким-то разбитым флотским ДК, чтобы на это время мы вытворяли там все, что хотели. На съёмочной площадке я прочувствовал весь смысл слов о классовой борьбе. Эксплуатировали нас там не по-детски. Сколько нам там предлагали уже и не помню, но на первый взгляд эта сумма показалась очень солидной, тем более за 4 дня интересной и творческой работы. Но одно я помню хорошо: когда все закончилось мы посчитали, что работали за 30 рублей в час. А все из-за просто «божественной» организации всего процесса, подвоза-отвоза людей и тому подобного.
В первый день была примерка костюмов из восьмидесятых. Плёвое дело на пол часа. Приехал, подобрал себе костюм, расписался, уехал. Нужно было в указанное время быть на станции метро Пионерская, откуда тебя забирал автобус съёмочной группы и вёз в Кронштадт. Мне сказали приехать к 6 вечера. Уехали мы из Петербурга только в пол десятого. А со мной были люди, которым вообще сказали подойти к двум часам. Так или иначе, но первый день кончился и начались съёмки.
Приезжать на место, откуда нас забирал автобус, нам надо было к 7 утра. Сами же съёмки начинались дай Бог в час. Мы снимали первый концерт Цоя в Ленинградском рок клубе в 81 году, а таже выступление Майка Науменко. Съёмки — процесс довольно нудный, но интересный. Это зависит от атмосферы на съёмочной площадке.
К актёрам массовых сцен относились как к животным, так что для нас эти съёмки были в тягость.
Я заметил там интересную градацию: все относятся к тем, кто ниже, как к животным. Групповка презирает массовку, артисты презирают групповку, съёмочная группа презирает артистов, а на самой вершине пищевой цепи команда режиссёра, которая презирает всех. В лучших традициях Маркса.
Про пищевую цепь не просто так сказал. Массовиков кормили кусочком хлеба, 100 граммами гречи и чайком. И взашей прогоняли со стола, который ставили артистам.
В основном мы занимались тем, что целый день сидели и слушали какую-нибудь одну-две песни Цоя, и нас снимали с разных ракурсов. Песню Цоя про «дерево» после этих съёмок я просто возненавидел.
А вот в последний день было очень весело. Смена длилась 18 часов. И мы не просто сидели и слушали. Режиссёру пришло в голову снять сон или фантазию (видимо, главного героя) о том, как во время концерта Майка Науменко, которого играл Рома Зверь, начинается студенческая революция в стиле 1968 года, мы разносим зал в лучших традициях концертов Гражданской обороны, устраиваем танцы на баррикадах и вот все это. И это было невероятно круто. Только камер было мало, и мы снимали эту сцену 15 раз. Разу к третьему немножечко подустали. Закончили снимать мы где-то в пол первого ночи и до 5 утра нам выдавали деньги. Ну, я хоть по ночному Кронштадту погулял. Было очень красиво.
Кстати, приехав домой часов в 7 утра я лёг спать и тут же уснул, но вскоре был разбужен криками «Стоп. Снято!». И вы не поверите, но под окнами моего дома ходил тот самый Цой, с которым я провёл несколько дней, и когда я вышел на балкон, то на меня наорали, чтобы я не мешал съёмочному процессу.
ДЭ: Как оцениваете перспективы фильма в Каннах?
АМ: Не видел готовый материал, судить не берусь. Но если не все кадры со мной вырежут из финального варианта, буду потом детям рассказывать, что меня показывали на фестивале в Каннах.
ДЭ: Поменялось ли отношение к Кириллу Серебренникову после съёмок в его фильме?
АМ: А до съёмок и не было у меня какого-то особого к нему отношения. Фильмов его я, кажется, не смотрел, на спектакли его не ходил. Так что можно сказать, что произошёл первый контакт.
ДЭ: Что Вы думаете об истории с режиссёром и «Гоголь-центром»?
АМ: Кстати его же арестовали как раз тогда, в августе 2017 года. Что я думаю? Я думаю, что наша система там, где есть какие-то государственные структуры и бюджетные средства, строится по принципу круговой поруки: не замазался — не добился успеха. Так что я вполне готов поверить, что те денежки были распилены (особенно после съёмок в его фильме). Да и если вспомнить, при каких обстоятельствах Серебренников получил свой театр, то все встаёт на свои места.
Если захотеть, то на эту судебную скамью можно всех посадить: и Хирурга какого-нибудь, и, черт бы его побрал, Михалкова… Только это все пока не нужно. Сажают неугодных стрелочников. Будет нужда посадить Михалкова – найдут за что посадить и его.
А вообще, не люблю, когда из человека делают неприкасаемого, если он каких-то там правильных для кого-то взглядов. Не вижу особой разницы между стадионом за миллиарды и спектаклем без декораций и костюмов за 200 миллионов. Либеральные высказывания не дают человеку презумпцию святости. С этим нужно быть очень аккуратно. «Не сотвори себе кумира», как говорится. Всё это грустно.
