«Манк — отличный политический фильм. И не только потому, что мой любимый жанр — кино про кино и это как раз оно. И не только из-за Финчера, от которого я всегда много ждал, рассчитывая на вдохновляющую его некрофилию (во фроммовском смысле этого слова). Весь фильм мы заперты в павильоне-коробке-гробу, сколоченном из черно-бело-серо-ослепительного драматизма классической голливудской фабрики.
Самая классная сцена там это где Манк, объяснив всем, кто есть кто и что вообще происходит, каков общий сценарий жизни собравшихся, блюет на пол и глядя взглядом внимательного ресторанного критика в лужу собственной блевотины говорит: «Рыба и белое вино сочетаются тут идеально!». То есть это как бы всё, что ты можешь сказать, что бы ты при этом ни говорил. Пока находишься с ними за одним столом и ешь с их руки.
Вообще, образ Манкевича предельно симпатичный — у него в голове вся мировая литература. Он считается «самым внимательным человеком на свете». Он интеллектуал т.е. тот, кто отличает социализм от фашизма и даже социализм от коммунизма. Он знает, за что здесь платят и поэтому его ирония становится всё более горькой. Он всё время пьяный. Он сломан в буквальном смысле (нога в гипсе во время работы над сценарием, он не может свободно двигаться). Он симпатизирует левым (книги и избирательная компания калифорнийского социалиста Синклера, американский зритель конечно везде, где говорят про Синклера, будет думать сейчас о Берни Сандерсе), но он слишком хорошо знает, почему левые никогда не победят. Солидарность правящего класса в деле сохранения своих привилегий ему очевидна, отвратительна и заставляет его всё время пить, шутить и писать. У него есть редкий шанс написать свой сценарий без их цензуры, но нет, получается всё равно слишком дерзко, слишком сложно и вообще «непонятно» для потенциального кинозрителя.
Своё презрение к тем, от кого он зависит, он превращает в иронию с помощью алкоголя. Это его личная алхимия. Он всё время каламбурит: «Мари Антуанетт — марионетт» и получает в спину ответные каламбуры, попроще, передразнивающие его манеру «Мистеру Макака-кевичу пора проветриться».
— Вы можете убедить людей в том, что обезьяна бывает ростом с небоскреб и не сможете убедить их, что кандидат-социалист угрожает всему, что им дорого?
Помните, в «Да здравствует Цезарь!» Коэнов смешную линию с голливудскими марксистами и ненадолго попавшим под их влияние простодушным «ковбоем»? Вот тут тоже самое, только вместо юмора трагическая подкладка. И да, я знаю, что Голливуд в «Цезаре» это чуть более поздний Голливуд, чем в «Манке», но в данном случае этой разницей эпох можно пренебречь.
Черно-белый мир фильма — вся эта говорящая светотень и лакированный блеск — всё время отсылает нас к элегантности самого «Гражданина Кейна», который появится в результате показанных событий и в некотором смысле будет возможным ответом на кинопропаганду против Синклера (смысл которой: «за него собираются голосовать только фрики!»).
Есть, впрочем, и стилизованный под кино тех лет аллегорический юмор. «Никому не позволено делать из Херста обезьяну!» — говорится у вольеры с обезьянами, качающимися на своих решетках. «У него оказалась настолько длинная шея, что он рискует потерять голову» — говорится у загона с жирафами. Считалось смешным почти сто лет назад. Потом — нет. Теперь снова — да.
В общем это фильм для тех, кто достаточно логоцентричен, знает историю и знаком как с классовой теорией, так и с концепцией «общества спектакля». А не для вас, большинство пользователей Интернета, зрителей кина и удачно адаптированных рабов капитализма. У вас и без этого фильма всё будет норм, если Бог даст, конечно.
Это кино о власти и больше ни о чем. О классовой власти. О классовой власти над интеллектом. И над зрелищем. Финальная притча об обезьянке, которая крутит шарманку на площади и думает, что она тут главная, раз уж её нарядили в столь яркий костюмчик — терапевтическое оскорбление её величества интеллигенции, которое содержит в себе весь остальной фильм.
И да, у этого фильма есть хэппи-энд. Такова магия кино. При всем вышепоказанном, вполне можно попасть в титры. Получить Оскар. И сказать о себе «Я крыса в ловушке, которая чинит эту ловушку всякий раз, как только в ней появляется дыра».
«Отвага начинается с презрения к себе» — говорил Маркс. Рассчитывает ли Финчер именно на это? Не думаю. Он живет в 2020 и знает, что Маркс оказался слишком оптимистичен во многих отношениях. Но он рассчитывает на «Оскар» и почти наверняка получит его за этот фильм»
