А у нас готов перевод свежей статьи из Jacobin про фильм Пола Шредера «Конвейер» (1978) о рабочих автопрома. Это классика американского рабочего кино, в России же фильм не особо известен. Статью написал исследователь Джереми Миллой, автор книги “Кровь, пот и страх: насилие на рабочем месте в автопромышленности Северной Америки в период 60-80-х”
В статье подробно разбирается набор претензий к фильму, в том числе обвинения в антирабочей направленности (в фильме освещается тема продажных профсоюзов). Однако он интересен именно как реалистичное изображение упадка коллективной борьбы в 70-80-е годы, и спустя годы кажется пророческим. Рекомендуется всем, кто хочет посмотреть жесткое кино о тех проблемах и ловушках, которые подстерегают рабочий класс, не вооруженный теорией и организацией.
Перевод сделал Владислав Дайнеко, за что ему спасибо.
“Конвейер” [1], фильм 1978 года с Ричардом Прайором в главной роли, далёк от идеала, однако то, как натуралистично в фильме передана вся тяжесть жизни и трудовых будней американских работников автомобильной промышленности, привлекает зрителей и по сей день.
В современных голливудских фильмах герой зачастую предстаёт этаким сверхчеловеком-убийцей (широко известное кино про супергероев от студий “Марвел” и “ДС”), каким-нибудь архитектором или веб-дизайнером, который живёт в квартире, полной высокотехнологических безделушек (сплошь и рядом встречается в романтических комедиях) или даже менеджером высшего звена, который бросает всё и открывает пекарню в маленьком невзрачном городишке (по “Холлмарк[2]” ничего больше и не крутят). Фильмы 70-х – совсем другое дело: действие разворачивается на фоне обыденной рабочей рутины, близкой зрителю. Примеров тому масса: роли сотрудниц санатория в исполнении Шелли Дюваль и Сисси Спейсек в фильме Роберта Олтмена “Три женщины” или Дастин Хоффман в роли условно-досрочно освобождённого, который возвращается к преступной деятельности после низкооплачиваемой и бесперспективной работы в фильме “Испытательный срок”; в конце концов, Салли Филд в роле работницы текстильной фабрики, которая впоследствии становится профсоюзной активисткой в фильме “Норма Рэй”.
Ещё меньше помнят фильм 1978 года “Конвейер”, посвящённый работникам автомобильной промышленности Детройта, которые хотят преуспеть в жизни и остаться людьми. Фильм стал режиссёрским дебютом Пола Шредера, автора сценария к фильму “Таксист”. В фильме снимались такие звёзды кинематографа, как Харви Кейтель, Яфет Котто, нервный и вспыльчивый Ричард Прайор. К слову, Дэвид и Джо Генри, биографы Прайора, отметили эту роль Ричарда как лучшую за всю актёрскую карьеру.
После релиза, “Конвейер” получил высокие оценки. Тем не менее, сегодня этот фильм редко называют одним из важнейших фильмов своего времени. Совсем недавно на “Леттербоксе”[3] пользователь написал примерно такой комментарий: “Очень сильный фильм, и почему он ещё не в списке лучших фильмов 70-х годов?”.
По правде говоря, “Конвейер” довольно тяжело смотреть. Это мрачный и неприглядный рассказ о человеке, который оказался в сложном положении, и о тяжёлой жизни трудящихся Детройта, которые выбрали ложный путь решения проблем и закономерно пришли к печальному концу.
Фильм отражает неприглядные реалии тех лет, рассказывая печальную историю, однако он также великолепно раскрывает весь драматизм положения американского трудящегося, которому необходимо разрешить вечные дилеммы. Если вас интересуют по-настоящему хорошие фильмы или классовая борьба, вы не будете разочарованы.
И когда собрались они вместе
Шредер – типичный представитель среднего класса, выросший в рабочем районе в Гранд-Рапидс, Мичиган. На создание фильма его вдохновили реальные конфликты между рабочими, начальниками и профсоюзами в Детройте (штат Мичиган) и в Лордстауне (штат Огайо). В книге “Кровь, пот и страх: насилие на рабочем месте в автопромышленности Северной Америки в период 60-80-х” я подробно описал, что рабочие профессии, которые считались непыльными и со стабильным заработком, на самом деле были связаны с однообразием, грязью и ужасными условиями труда: ненависть, смерть и насилие были обыденными спутниками трудовых будней. Подобного материала с лихвой хватило бы не на один фильм или коммерчески успешный сценарий, учитывая, что на тот момент сотни тысяч рабочих были напрямую или опосредованно наняты “Большой детройтской тройкой автопроизводителей[4]”.
Кейтель, Котто и Прайор исполнили роли Джерри, Смоки и Зика, трёх работников автопрома, чья дружба помогает им отвлечься от каждодневной рутины и стресса после рабочего дня. Каждый из них испытывает финансовые трудности, и когда они решаются ограбить офис своего собственного профсоюза, то случайно раскрывают коррупционную схему, ставящую под угрозу не только их дружбу, но и жизнь.
В фильме перемешаны темы из разных времён.
Во-первых, это поздние 1960-ые и ранние 1970-ые годы: коррупция в профсоюзах, насилие на рабочем месте, совместная борьба цветных рабочих и Объединённого профсоюза рабочих автомобильной промышленности (UAW) с расизмом и ханжеством. Во-вторых, это поздние 1970-ые годы: начало деиндустриализации и развала рабочего движения. На уровне производства также сказывались трудовые конфликты, экономический спад и даже открытое насилие.
То, как Шредер проводил кастинг актёров, заставило студийных боссов призадуматься: “Два чёрных парня и всего один белый? Должно же быть наоборот, так ведь?” Однако он надавил на Нормана Лира[5], и телекоммуникационная компания “T.A.T. Communications” выплатила аванс Кейтелю и Прайору, чтобы они не покинули проект. (Забавно, что в фильме Прайор временами отпускает шутки о таких работах Лира, как комедийный сериал “Джефферсоны” и ситком “Добрые времена”.)
Еще до начала съёмок Шредер защищался от обвинений в расовой дискриминации со стороны Гильдии цветных писателей, из-за жалобы сценариста фильма Сиднея Гласса, который часто оспаривал общую концепцию фильма. В конечном итоге Гласс согласился на $15 000, небольшой процент и оплату за написание сценария.
Шредер хотел снимать фильм на действующих фабриках “Форд”, “Дженерал Моторс” или “Крайслер”, однако так и не получил разрешения. В конце концов, выбор пал на фабрику “Чекер Моторс” в Каламазу, штат Мичиган. Эта устаревшая фабрика не могла показать, как выглядит модернизированное автомобильное производство, однако она доподлинно демонстрировала условия, в каких вынуждены были работать трудящиеся, занятые на менее современном производстве, например на фабрике “Крайслер” в Детройте.
Иронично, что руководство “Чекер Моторс” пыталось бороться с предстоящей забастовкой рабочих. Они разрешили команде Шредера снимать и представили это рабочим как некую привилегию. Получается, что создание наиболее убедительного голливудского образа фабричных трудовых будней стало возможно только благодаря желанию боссов откупиться от рабочих.
Впрочем, процесс съёмки этого фильма едва ли можно назвать славным деньками, ведь у Шредера не было возможности привлечь одну, но большую кинозвезду, поэтому он нашёл трёх поменьше. По его собственным словам, дело обстояло так: “Я нашёл трёх задиристых парней, собрал в одном месте и позаботился, чтобы никто из них не сбежал”.
Кровь на съёмочной площадке и на декорациях
Во время съёмок непростые отношения между новоиспечённым режиссером и актёрами стали благодатной почвой для постоянных конфликтов.
Так получилось, что каждый из трёх актёров считал себя звездой этого фильма: и Котто, который недавно снялся в роли главного врага Джеймса Бонда в фильме “Живи и дай умереть”, и Кейтель, который снялся в таких фильмах, как “Злые улицы”, “Таксист”, и Прайор, который на тот момент уже стал одним из самых знаменитых стендап-комиков Америки. Неудивительно, что обстановка на съёмочной площадке накалилась.
Казалось, что Котто воспринимает всё философски, будто тибетский монах, медитирующий часами. Кейтель же был прямой противоположностью. Один раз, когда снимали сцену монолога Прайора, он запустил пепельницей, полной окурков и пепла, в камеру, тем самым испортив длинный и захватывающий монолог. Однако и Прайор не остался в должниках: он с телохранителями набросился на Кейтеля, и началась драка.
Как-то раз Прайор даже наставил на Шредера пистолет и заявил, что не потерпит больше трёх дублей одной сцены. Пару раз Кейтель демонстративно уходил со съёмочной площадки и собирался ехать в аэропорт, дабы покинуть город, однако всегда возвращался, когда его начинали уговаривать. Как сообщается, во время съёмок Шредер перенес нервный срыв.
Конфликты и проявления насилия на съёмочной площадке были чем-то вроде эха того, что происходило на фабриках “Крайслер” в 60-х и 70-х годах в Детройте. В книге “Кровь, пот и страх” я описываю, как с целью ускорения выпуска продукции компании использовали молодых чернокожих рабочих в качестве пушечного мяса, и как профсоюзы не хотели или попросту не могли препятствовать этому. В конечном итоге подобная политика компаний приводила к формированию невыносимой атмосферы на рабочем месте и таким происшествиям, как драки, побои, стрельба, поножовщина и убийства. Насилие на фабриках не было простым стечением обстоятельств или недоразумением, оно было внедрено в производственный процесс, в культуру производственных отношений и в повседневную жизнь трудящихся.
Напряжение, царившее на съёмочной площадке, передаётся и в фильме по мере того, как между тремя персонажами прекращается межрасовая дружба и товарищеские отношения. Попытка сплотиться и совместными усилиями решить проблему проваливается из-за разочарования, паранойи и предательства.
Отчуждённые от результатов труда, трудящиеся больше не верят в профсоюз, представители которого на собраниях постоянно бубнят про непонятные избирательные мероприятия и игнорируют повседневные проблемы, возникающие на рабочем месте. Эти представители появляются на людях вместе с управляющими фабрики и уже стали неотличимы от них. Запертые в навязанном узком образе мужественности, при котором ценятся только брутальность и мужской шовинизм, герои отдаляются от близких отношений с женщинами, изменяют жёнам, нюхают кокаин и недоумевают, почему же они несчастны.
В подобных условиях невозможно быть счастливым, ведь вы стараетесь сорвать большой куш в короткие сроки, а в итоге теряете единственную ценность в жизни – друзей.
Мрачный, как сама действительность
Вероятно, что именно из-за бескомпромиссной мрачности, фильм завоевал так мало поклонников.
После недавнего показа фильма, кинокритик Джим Хоберман написал положительный отзыв в газете “Нью-Йорк таймс”, хотя и оспорил утверждение Шредера о марксистском характере фильма, назвав фильм “скорее Гоббсовским, чем марксистским”, ведь фильм будто заявляет, что “коллективное действие бесполезно”.
Джефферсон Коуи, историк, изучающий трудовые аспекты американской жизни, оставил довольно смешанный отзыв в своей книге “Остаться в живых: 70-е и последние дни рабочего класса”. По его мнению, фильм Шредера – это циничное игнорирование солидарности трудящихся. К слову, самого режиссёра историк назвал “новым левым”, не заинтересованным в выработке “нового курса”, и добавил: “Он не подсказывает ни единого пути освобождения, а только погружает во всепоглощающее чувство беспомощности”.
Коуи называет фильм не только антипрофсоюзным, но и антирабочим, ведь в нём подвергаются острой критике трудящиеся, которые отвернулись от своего профсоюза; говорит, что сюжет нереалистичен. Я же не могу с этим согласиться. Мои исследования наглядно показывают, что в 70-х коррупция, противоправные деяния и насилие были неотъемлемыми элементами не только фабричных трудовых будней, но и политики профсоюзов автомобильной промышленности.
Особенно красноречивая деталь фильма — президент профсоюза, этакий матёрый волк, которого блестяще сыграл Гарри Беллэвер. Его речь, в которой он выражает уверенность в том, что воров, ограбивших офис профсоюза, скоро схватят, ведь “у полиции есть перед нами должок”, заслуживает отдельного внимания.
Однако не только эта деталь идеально отражает мрачный посыл фильма: справедливость –нечто недостижимое, важны только связи и сила. В фильме изображены такие реальные события, как тайный сговор полиции города Хамтрамк и профсоюзных боссов, организованный для борьбы с радикально настроенными чернокожими рабочими, участниками революционного профсоюза, который был организован на главном сборочном заводе машин марки “Додж”, и, например, союз полиции, профсоюзных боссов и корпорации для сокрытия преступлений, связанных с фабриками.
Коуи не понимает всей глубины фильма потому что это не тот фильм, которого он ждал.
Что мне кажется довольно странным, ведь он в собственной книге рассказывает реальную историю Дьюи Бертона, настоящего работника автомобильной промышленности, взгляды которого сильно изменились за 1970-ые годы: он стал более меркантильным и консервативным, всё меньше верил в либерализм и профсоюз, а в итоге и вовсе проголосовал за Рональда Рейгана. Коуи жалуется, что “в фильме рабочий класс показан в процессе разложения и краха”, хотя его собственная книга называется “Последние дни рабочего класса”.
Если учесть то, к чему в конечном итоге придут рабочие и Объединённый профсоюз рабочих автомобильной промышленности, то диагноз Шредера был не просто реалистичным, он был пророческим. К слову, Тони Гилпин, историк, изучавшая положение, достижения и силу этого профсоюза, в своей недавней книге “Долгая глубокая обида”, отмечает, что он был “своеобразным песочным замком”.
Не могу согласиться ни с Хоберманом, ни с Коуи в том, что в фильме демонстрируется тщетность коллективного действия, но я согласен, что в фильме уж точно нет никакого позитивного видения будущего. Однако вопрос в том, а должно ли оно там вообще быть? Этот фильм точно отражает определённую эпоху и положение рабочих автомобильной промышленности. Другими словами, “Конвейер” показывает, как же сложно объединиться и изменить ситуацию к лучшему, показывает, что гораздо проще заниматься беспорядочным сексом, употреблять наркотики, напиваться и надеяться на лёгкую наживу. Самоуничтожение в условиях отчуждения, конкуренции и финансовых трудностей, как мне представляется, стоит назвать самой важной и актуальной темой капиталистического мира, далеко не во многих фильмах эта тема так красочна раскрыта.
После очередного ночного дебоша, Кейтель бормочет что-то в духе: “Каждый раз, когда я нюхаю кокаин, я думаю, что больше не вернусь на завод”. Однако его чувство безысходности канализируется в подобные крайности, которые делают возвращение на завод неизбежным.
Ещё одна важная тема раскрывается в другой сцене, когда Прайор вступает в конфликт с контролёром производственного процесса, который постоянно давит на рабочих и подгоняет их, чтобы конвейер двигался быстрее, а затем рабочему приходится идти в “зеленую комнату”, чтобы обсудить случившееся с начальником и представителем профсоюза. Хотя Прайор и оказывается победителем, но злость и разочарование не покидают его, ведь ничего коренным образом не изменилось, и следующий подобный конфликт – лишь вопрос времени.
Полный злости, он срывается на коллегу, который поздравляет его, и уже начиная извиняться, произносит: “Конечно, я вовсе не на тебя злюсь!” Это прекрасная визуализация того, как стресс, накопившийся в ходе работы и в результате отказа от классовой борьбы во имя сохранения рабочего места, переполняет человека и перерастает в насилие над коллегами.
Киновед Дерек Нистром, чью книгу “Рабочие, реднеки и мачо” (Hard Hats, Red Necks, and Macho Men) я считаю одной из лучших исследовательских работ о связи класса и культуры 70-ых годов, утверждает, что если фильм и противоречит реальности, то только в его нереалистичном и утопическом представлении о естественной и глубокой связи между черными и белыми рабочими автомобильной промышленности тех лет. Как отметил Майкл Оми, это представление разительно отличается от реальной трудовой культуры на фабриках, с помощью которой руководство настраивало черных и белых рабочих друг против друга, разделяя их по профессиональным категориям и рабочим процессам.
Тем не менее, Нистром отмечает, что через картину межрасовых отношений в “Конвейере” показана идея, что рабочий класс сам собой станет однородным, из-за общего опыта экономического угнетения. В отличие от других фильмов 70-х годов, множество из которых исследовал Коуи, в которых демонстрировалось, что рабочий класс по умолчанию представлен белыми, консервативными расистами, фильм “Конвейер” показывает совершенно другую картину, что довольно редкий случай даже сегодня, во многом благодаря, как писал Нистром, “осознанию, что рабочий класс на самом деле состоит не только из белых трудящихся”. Смогла ли бы сегодняшняя белая элита, для которой рабочий класс всё ещё представлен белым консервативным мужчиной-угледобытчиком, понять этот посыл?
Программный директор Эдди Мюллер пренебрежительно высказался о фильме в духе: “Когда только фильм вышел в прокат, были критики, которые приравнивали его к “Гроздьям гнева”. Однако в “Конвейере” снялся Ричард Прайор – не стоит воспринимать всё так серьёзно”. Конечно, в фильме Прайор исполняет роль довольно забавного, но в тоже время яростного, ранимого, злого и уж точно незабываемого персонажа. Нам нужно больше фильмов в духе американского кино 1970-х годов — таких же прямолинейных, с легкой ноткой паранойи и разочарования, полных самоанализа, с темами коррупции и ненависти. Таких же фильмов про людей и для людей, в которых герои имеют дело с такими аспектами реальной жизни, как сексуальность, отношения, политическая система и трудовая деятельность. Таких же фильмов, которые не сглаживают углы, а показывают их во всей неприглядности.
Как писали Дэвид и Джо Генри, биографы Прайора: “Ричард Прайор никогда не шутил”. Не шутил и Шредер, он снял фильм о трагической реальности, фильм о работе и рабочих, который важен и по сей день.
[1] В оригинале фильм называется Blue Collar, и буквальный перевод на русский — «Синие воротнички», однако в России название устоялось как «Конвейер».
[2] “Холлмарк” – популярный американский канал, который специализируется на семейном кино, телесериалах и программах, посвящённых здоровому образу жизни.
[3] “Леттербокс” – социальная сеть, специально созданная для обмена мнениями о фильмах.
[4] Неофициальное название трёх крупнейших американских автомобилестроительных компаний, базирующихся в городе Детройт либо в непосредственной близости от него — “Крайслер”, “Дженерал Моторс” и “Форд”.
[5] Один из основателей телекоммуникационной компании “T.A.T. Communications”.
КОРОТКО ОБ АВТОРЕ:
Джереми Миллой, писатель и исследователь, изучающий трудовую деятельность, насилие, зависимость и развитие капитализма в Канаде и США.
Автор перевода: Владислав Дайнеко https://vk.com/viva_man
